Книга Рогора. Дорогой восстания  - Даниил Калинин

Ветер со свистом бьет в лицо, а зеваки, неосторожно вышедшие на дорогу, испуганно бросаются врассыпную. Стоп!

Надо успокоиться и остановиться. Рыночная стража не представляет собой серьезных бойцов, а скликают ее каждый день, так что особой расторопностью местные увальни не отличаются. А вот своей бешеной скачкой я оставляю четкий след…

Проклятье! Нужно было поговорить с другой служанкой, но вот ведь… Я и знал в доме барона лишь Ренару. А она решила меня тут же сдать… Значит, доложит и барону. И?

И меня будут искать по всему баронству, вдобавок ко всему вновь спрячут Энтару. Проклятье. Нужно где-то залечь, переждать в надежном месте, в котором не станут искать. Только где мне его найти, человеку, толком не знающему ни Лецека, ни его жителей?!

– Все желающие, записывайтесь в стражу! В степную стражу! Записывайтесь!

Справа по улице показалась группа зазывающих во весь голос бойцов в обычной одежде стражи, то есть точь-в-точь такой же, как и у меня, да с таким же оружием, разве что без самопалов. Единственное отличие заключается в наличии стальных наручей.

Повинуясь внезапному порыву, направляю Аруга к «волкодавам» и обращаюсь к старшему из бойцов:

– В какую крепость людей набираете, други?

– В Орлицу, парень. Хочешь вступить? Нам нужны бывалые бойцы с хорошим оружием. – Десятник бросил заинтересованный взгляд на самопал.

Счастливая улыбка расползается по моему лицу.

– А я, пожалуй, запишусь!

Как там говорил Ируг? Из стражи выдачи нет?[30]

Глава 7

Великий ковыль, курултай

Торог Корг, единственный сын и наследник

барона Когорда

Вот уже третью неделю торхи ожесточенно грызутся на своем курултае. И чуть ли не каждый день звучит боевой рев, слышатся звон сабель и ожесточенные крики дерущихся.

Что поделать, в степи уже очень давно нет единого вождя, способного одним лишь грозным взглядом подавить любую попытку неповиновения. Теперь Великий ковыль представлен союзами мелких племен, ханчики и беи которых мнят себя самыми сильными, по крайней мере не слабее и не менее значимыми прочих. Так что быстро решить вопрос о совместном походе под знаменем единого вождя они физически неспособны.

А вообще, очень даже хорошо, что у торхов нет единого сильного вождя.

Предложение отца застало кочевников врасплох и опередило предыдущий курултай всего на пару седмиц. Курултай, на котором степняки собирались заключить союз против Корга.

Теперь же торхи разбились на два противоборствующих лагеря. Одни ратуют за вторжение в наш лен – больше других натерпевшиеся от степной стражи и походов барона Руга. Другие, как я надеюсь, наиболее дальновидные, готовы вместе с рогорцами, пока еще также не объединенными, выступить против лехов. С обеих сторон в «дебатах» принимают участие крупные вожди – багатуры и авторитетные воины, имеющие голос на курултае, – батыры.

Страсти на курултае кипят похлеще, чем при дворе ванзейских королей. Но в отличие от соблюдающих видимые приличия ванзейцев торхи пускают в ход любые средства – вплоть до физического уничтожения послов. То есть меня и двух десятков воинов, что охраняют мою скромную персону.

Казалось бы, пустяк, капля в море, но восемь дней назад один из самых озлившихся беков бросил свою сотню в ночную атаку на «гостевой» шатер, где вполне вольготно размещаются оба моих десятка. Если бы не предусмотрительно выставленные часовые и сиюминутная готовность лучших дружинников Корга к бою (самопалы всегда заряжены и вместе с саблями находятся под рукой, а спят вои прямо в кольчугах), курултай имел бы единственный, весьма печальный для наших планов исход. В том смысле, что, убив послов, бек лишил бы всех прочих банального выбора.

Но часовые – два бойца из посменно меняющихся – вовремя заметили мелькающие в ночной тьме тени и услышали бряцание оружия. Разбуженные часовыми, мы успели сделать два залпа из самопалов прежде, чем лучники кочевников засыпали шатер стрелами. Не теряя инициативы, я разрубил дальнюю стенку шатра и повел людей во встречную атаку, ударив навстречу окружившим нас торхам. Поначалу удалось даже успешно прорвать кольцо окружения, но вскоре моя маленькая дружина вновь была обложена со всех сторон. Сбившись в плотную кучу, мы приготовились подороже продать свои жизни, но тут в спину насевшим на нас торхам ударили воины Шагир-багатура, самого сильного сторонника союза с Коргом. А поскольку бек формально нарушил законы курултая, а у Шагир-багатура оказалось раз в десять больше сабель, конфликт разрешился вскоре самым благополучным для моей миссии образом: голову бека насадили на вострый кол и водрузили рядом со ставкой Шагира, а моим воинам передали барсучий жир и мед – обрабатывать раны.

Трое убитых, четверо раненых – вот цена яростной ночной рубки. Но, несмотря на скорбь по погибшим (я ведь лично знаю каждого воина – отец дал мне возможность самому набрать конвой, что я и сделал, лишив стражу двух десятков отличных командиров), приходится признать, что схватка, будоражащая кровь, была пока что единственным светлым пятном на курултае. Ибо все остальное время нашего здесь пребывания – вот уже девятнадцать дней – было исполнено тупого безделья и изматывающего ожидания решения совета торхов.

Отец, конечно, был уверен в удачном исходе моего посольства, иначе просто не послал бы меня в степь, к извечным врагам Рогоры. Да и я нисколько не сомневался в правильности решения мудрого и хитрого вождя – детство давно осталось позади, и сейчас родитель для меня действительно в первую очередь боевой командир, вождь.

Вот только тогда я находился в окружении лучших сотен степной стражи, защищенный стенами Барса – самой сильной крепости Корга. Сейчас же, среди тысяч кочевников, многие из которых имеют кровников среди моего народа (а ведь кто-то наверняка желает непосредственно и моей смерти), после одного фактического нападения и десятков агрессивных выпадов со стороны диких, не признающих никаких авторитетов кочевников, – сейчас же отрицательный исход моей миссии кажется мне наиболее вероятным. Невольно возникает вопрос: а наши головы насадят рядом с головой бека или же ее снимут, а уже наши поднимут на колья рядом с шатром вождей?

Глупости. Голова бека принадлежит Шагиру, так что не соседствовать нам ни при каких раскладах.

– Батыр, покушай. Хаш вкусный, кушай, мужчине нужно много кушать.

Протягивающая мне миску горячей похлебки девушка скромно улыбается и ранит сердце изящной восточной красотой – Лейру с натяжкой можно назвать вторым светлым пятном в нашем унылом прозябании. С натяжкой – потому что тонконогую, гибкую как лоза девушку с роскошными, ниспадающими до поясницы распущенными волосами пожирает глазами каждый мой воин. Это невольно вызывает во мне раздражение, ибо, бросив на нее один-единственный взгляд, я вдруг понял, что эта девушка должна быть только моей.